Непревзойденной мастерицей гримировки долгое время считалась всесильная мадам де Помпадур. Наводили грим, сидя за туалетным столиком важнейшим предметом той эпохи. Снабженный зеркалом, украшенный кружевом, убранный муслином, он содержал весь арсенал косметических средств: неисчислимое количество жидкостей для гримирования и высветления, пудры, парфюмы, краски, средства от веснушек и прыщиков и прочие «женские примочки и притирания». Именно здесь лицо превращалось в произведение искусства. Грим применялся столь обширно, что порой мужья не узнавали своих жен.
Гримирование было исключительно привилегией знатных дам, другим, в том числе и женщинам легкого поведения, оно был запрещено. Дама высшего света уже издалека бросалась в глаза своим искусным гримом. Щеки были сильно нарумянены остальная часть лица бледна до крайности, покрывали лицо свинцовыми белилами, поскольку бледная кожа считалась признаком аристократу.
С этой целью производили кровопускание и пили уксус. Для полной иллюзии проводили на лице голубые прожилки, будто бы проглядывающие сквозь нежную, тонкую кожу.
При этом умывались далеко не каждый день, чтобы сохранить макияж. Популярными были молочные и земляничные маски для лица. В макияже главным был красный грим самых разных тонов. Расходовали его в больших количествах. Так, в год Франция расходовала 2 миллиона баночек с красным гримом.
На каждую даму уходило в год косметики с полпуда. На многочасовых увеселениях пудра и румяна на основе цинковых белил подсыхали и отваливались кусками, поэтому дамы вынуждены были поправлять грим на своих ярко нарумяненных щеках, который делал их похожими не на людей, а «на ободранных телят».
Гримировали даже мертвых, чтобы они выглядели как можно красивее. Некоторые дамы в своем завещании точно описывали, как следует загримировать их после смерти. Нежность шеи умершей подчеркивали прозрачные платки с синими прожилками.
Потребности в пудре в Европе того времени были огромными. Для французов и француженок ее требовалось столько, что во Франции случались перебои с рисовой или пшеничной мукой, из которых производилась разноцветная пудра для косметики. Пудрили лицо кисточками или мехом. Зато обильно напудренные волосы и не в меру раскрашенные лица помогали в самом главном: скрывать возраст.
...Кстати, пудрились даже дети, но не для того, чтобы выглядеть старше, а из-за моды: всем следовало казаться одинакового возраста, т. е. молодыми...
Среди портных и портних появились настоящие корифеи своего дела, например, широко известная тогда модистка из Амьена м-ль Мари-Жанна Бертэн по прозвищу Роза (любимый цветок эпохи), обслуживавшая саму королеву, вздорную и капризную австриячку Марию-Антуанетту, за необыкновенные наряды прозванную «мадам дефицит». Роза Бертэн (1744-1813) была столь популярна в парижских верхах (например, у сменившей в опочивальне Людовика XV маркизу де Помападур мадам дю Барри или у знаменитого трансвестита шевалье д'Еона), что удостоилась неофициального титула «министерши моды». Организованное этой «королевой иглы и наперстка» солидное ателье с двадцатью высококлассными портнихами на улице Ришелье в Париже явилось прообразом французских Домов Моды, столь популярных сегодня, а ее влияния на знатных дам при дворе было сродни влиянию современных кутюрье на общественное сознание.
Мари-Жанна Бертэн обладала всеми необходимыми качествами: несомненным вкусом, умением понимать невысказанные желания клиенток, чувством гармонии и восприимчивостью к требованиям времени. Как никто другой она умела хранить тайны и использовать талант для упрочения своего положения. Шить у «министерши моды» означало одеваться лучше других, и все знатные дамы Парижа спешили заручиться расположением Модистки Ее Ееличества.
В отделке платья Роза Бертэн не знала себе равных. Именно при переделывании платья королевы к очередному балу она якобы и произнесла столь знаменитую фразу: «Новое — это хорошо забытое старое». Впрочем, не исключено, что авторство этого крылатого выражения и не принадлежит легендарной модистке: Роза Бертэн не писала мемуаров.
Особым шиком считались декоративные подвязки с пряжками и завязками. Роль дамской подвязки как «держательницы» чулок была второстепенной.
Дамы могли поправлять подвязки прилюдно, кокетливо демонстрируя ноги. Постепенно подвязка, которая первоначально носилась ниже колена, переместилась выше колена. Так дама оказывалась в двойном выигрыше: во-первых, нога зрительно удлинялась и, во-вторых, появилась возможность возбуждать мужчин высоко обнаженной ножкой, прилюдно демонстрируя то, что в остальных случаях можно было обнажать лишь в интимной обстановке будуара. Недаром именно тогда появилась знаменитая французская поговорка: «Лицо женщины — это ее... ноги!»
...Об этом никогда не забывала волевая и умная герцогиня Мария-Анна де Шатору (1717-1744), имевшая большое влияние на короля Франции Людовика XV. Говорили, что Его Величество «попался» именно на точеные ножки де Шатору.
Лишь преждевременная смерть де Шатору открыла дорогу в королевскую опочивальню другим амбициозным дамочкам, в первую очередь Жанне-Антуанетте де Этиоль... — будущей мадам де Помпадур. На 20 лет став фавориткой короля и одновременно королевой французских мод, маркиза де Помпадур дала миру моды немало: неглиже
прическу-«кораблик», красно-розовый оттенок волос
сделала популярным атлас
нарядный фартучек с кружевами и, наконец, знаменитый мешочек для рукоделия - прообраз дамской сумочки, названный помпадуркой.
